- Разруха, Филипп Филиппович.

- Нет, - совершенно уверенно возразил Филипп Филиппович, - нет. Вы

первый, дорогой Иван Арнольдович,воздержитесь от употребления самого этого

слова. Это - мираж, дым, фикция, - Филипп Филиппович широко растопырил

короткие пальцы, отчего две тени, похожие на черепах, заерзали по скатерти.

- Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все

стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе и не существует. Что вы

подразумеваете под этим словом? - Яростно спросил Филипп Филиппович у

несчастной картонной утки, висящей кверху ногами рядом с буфетом, и сам же

ответил за нее. - Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый

вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я,

входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же

самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха.

Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти

баритоны кричат "бей разруху!" - Я смеюсь.(Лицо Филиппа Филипповича

перекосило так, что тяпнутый открыл рот).Клянусь вам, мне смешно! Это

означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот, когда он

вылупит из себя всякие галлюцинации и займется чисткой сараев - прямым своим

делом, - разруха исчезнет сама собой. Двум богам служить нельзя! Невозможно

в одно время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то

испанских оборванцев! Это никому не удается, доктор, и тем более - людям,

которые, вообще отстав в развитии от европейцев лет на 200, до сих пор еще

не совсем уверенно застегивают свои собственные штаны!



Михаил Булгаков, "Собачье сердце"